Эту девочку я почти каждый день встречала на своей улице. Круглолицая, с радостной улыбкой — ну, чем не счастливый ребенок? Если бы... Если бы не два костыля, на которые она опиралась, тяжело передвигая свои парализованные ноги. Прошло несколько лет. Девочка выросла в миловидную девушку, и рядом с ней появился юноша, также передвигавшийся с помощью палок. А потом я увидела их уже с коляской, в которой спал грудной младенец. Как и положено любому ребенку, через год он начал ходить, и семья втроем прогуливалась по нашей улице.

Однажды в ранние зимние сумерки я шла от метро домой и услышала неистовый собачий лай. Оглянулась вокруг и увидела: ничейная дворняга свирепо наскакивает на молодую женщину с двумя костылями, чувствуя в ней беззащитную жертву, которая не способна дать ей отпор, а та оцепенела от страха и не решается сделать ни шагу. Я и сама до смерти боюсь таких остервенелых псов, но мне стало жалко напуганную женщину. Стараясь не смотреть на заходившуюся в лае собаку, я подошла к женщине и сказала: «Берите меня под руку, и я провожу вас домой». Она с облегчением ухватилась за меня, и мы медленно тронулись в путь. Собака еще какое-то время попрыгала и полаяла вокруг нас, а потом отстала и переключилась на других прохожих.

Таня (так звали мою новую и одновременно старую знакомую) сказала, что идет в ясли за сыном. И я отвела ее сначала в ясли, а оттуда — проводила их домой. Оказалось, что мы живем по соседству и Таня пригласила меня в гости. Мы вошли в тесную квартирку из двух проходных комнат на первом этаже в старой пятиэтажке, где молодые супруги жили вместе с родителями Тани, и я познакомилась с ее мужем, Сергеем. И мы долго беседовали с ними об их житье-бытье.

Таня и Сергей встретились в санатории для больных церебральным параличом и — с первого взгляда влюбились друг в друга. Забыв обо всем на свете, они укрылись от всех в комнате Тани и три дня не выходили из нее, целиком отдавшись своему молодому счастью. И работники санатория оказались такими понятливыми, что ни разу их не побеспокоили. Только еду ставили им перед дверью. Когда молодые люди рассказывали мне о своих первых днях счастья, лица у них расцвели улыбкой, а глаза ярко заблестели. После санатория они решили пожениться, и Сергей переехал из Челябинска в Москву, чтобы жить вместе с Таней и ее родителями в их скромной квартирке. Тесновато, конечно, но что поделаешь...

— Вот только... вот только наши отношения с Таней уже не такие, как в первое время. Что-то уже не так... А хотелось бы... чтобы все внутри пело... как раньше, — тихо посетовал Сергей.

Что я могла сказать ему в утешение? Что первое чувство страстной влюбленности с годами переходит в более спокойные, но все равно нежные отношения? Что за годы супружества им предстоит не раз пережить отливы и приливы любовного чувства?

Что я еще могла сказать тогда Сергею, которого видела впервые в жизни?

Но мы говорили не только о любви. Я спрашивала: как они, два инвалида, решились заиметь ребенка? Где оба работают? Как справляются с бытом?

Ребенка больше хотела Таня, а Сергей побаивался. Но Таня уговорила его рискнуть. И ребенок родился совершенно нормальным.

Таня работает контролером на швейной фабрике, а Сергей — кассиром в метро. Ребенка отдали в ясли, да и родители Тани помогают его растить.

В Москве — вместе со свободой — на каждом шагу появились нищие. И я спросила Таню и Сергея: разве не проще постоять несколько часов с протянутой рукой на улице или в метро, чем отрабатывать полный рабочий день, когда каждое движение дается с таким трудом? И в ответ услышала: нет, никогда и ни за что не станут они просить милостыню! Ноги больные? Зато руки могут работать!

Я написала статью об этой молодой семье под названием «Остров счастья» и опубликовала ее в одной из московских газет. И посыпались в газету письма. Со всех концов. Родители больных детей, инвалиды, несчастные, увечные люди писали Тане и Сергею, чтобы поделиться своей болью и рассказать, что благодаря их примеру и для них забрезжил свет надежды. Если Таня и Сергей ухитряются быть счастливыми, значит и для них не все потеряно.

С толстенной пачкой писем отправилась я к героям своей статьи, заранее представляя себе, какую радость принесут им эти послания: ведь они почувствуют, что не одиноки, что нужны стольким людям! У них завяжется переписка, они подружатся со своими далекими корреспондентами, начнут ездить друг к другу в гости. Какие перспективы, какие необозримые горизонты открываются теперь перед Таней с Сергеем!

Дома была только Таня. И она — горько плакала. Что стряслось? Они с Сергеем поссорились, и он, забрав ребенка, уехал к матери, в Челябинск. И все ее счастье рухнуло: она осталась без мужа и сына.

Но что произошло? Почему он так поступил? Таня и сама толком не могла объяснить, что произошло: кажется, она что-то сказала ему не так — уж больно усталая пришла с работы. Но чего не случается в семейной жизни! Подумаешь! Завтра бы все забылось.

— Позвоните ему! Попросите его вернуться!

— Нет у него там телефона! А на переговорный пункт вызывала — не приходит!

— Тогда напишите ему письмо! Напишите, что любите его, все глаза проплакали, жить без него не можете, за ребенка беспокоитесь...

— Письмо? А как его писать? Не знаю я, что писать. Нет, я не умею... не смогу...

— Тогда я напишу за вас это письмо, а вы перепишете его своей рукой! — предложила я.

Таня молча кивнула.

Несколько дней трудилась я над этим письмом, воображая, что я — это не я, а Таня, которая пишет любовное послание Сергею. Ах, какая трудная это была задача! Как склеить трещинку в их хрупкой любви? Хотя какая уж тут трещинка! Трещинка была раньше, когда Сергей с грустью жаловался мне, что отношения у них с женой уже не те, что прежде. А сейчас это уже разрыв. Временный или навсегда? Какие слова я должна найти, чтобы разжалобить этого упрямого и беспощадного (или чересчур ранимого?) Сергея, которого я совсем не знаю? Как встревожить и растопить его сердце? Как снова пробудить задавленную рутинным бытом нежность и заставить его вернуться?

Отпечатав свое (нет, Танино!) любовное письмо на машинке, я понесла его Тане, в душе лелея надежду: хоть бы Сергей уже вернулся! Но нет, он не вернулся. Таня, осунувшаяся и побледневшая, даже говорить не могла от горя: что делать? как жить дальше?

Я протянула ей написанное от ее имени письмо и посоветовала:

— Когда будете его переписывать, выкиньте слова, которые вам не понравятся. Или покажутся чужими, не вашими. Я пишу «дорогой мой» или «милый», а вы вставьте свои нежные слова — я ведь не знаю, как вы называете своего мужа: Сергеем, Сереженькой, Сереньким или как-то еще. Может, у вас есть свои семейные ласковые прозвища? Ну, Зайчик, Кролик, Медвежонок... Главное, плюньте на все свои принципы, забудьте о гордости, думайте только о том, что вы с Сергеем нашли друг друга — это же так редко случается, это такое счастье! И вам с ним уже нельзя потеряться! Нужно его вернуть! Он наверняка вас любит и вернется...

Взглянув на меня пустыми глазами, Таня взяла письмо и начала его читать.

Прошло два-три месяца, и я решила снова проведать Таню. Дома я застала только ее мать, и вот что она мне рассказала:

— Да все у них могло сладиться... Ведь Таня такое хорошее письмо Сергею написала — он и вернулся. И ребенка привез. Мы с отцом нарадоваться не могли: ну, вроде, все обошлось. Он уже о стал и работу себе приискивать. А тут опять меж ними кошка какая-то пробежала. Они же нам не говорят, ничего не объясняют. А он опять подхватился, да и уехал. И ребенка опять с собой увез. Сказал, что сам будет его воспитывать. Небось, Таня опять не держалась и что-то ему брякнула. Уж больно она у нас боевая. А он, видите, какой обидчивый. Чуть что — и на поезд! Прямо не знаю, что теперь будет...

Одна знаменитая французская писательница сказала: «Как часто достаточно всего лишь поцелуя, чтобы избежать семейной баталии или даже развода».

Если бы все мы знали этот секрет!