Широкие тени легли на травы и дорогу.

На пригорочке, вокруг стола, по лавкам, на завалинке расположились колхозники, собравшиеся на митинг. Особо длинных речей не произносят: всем ясно, что надо делать.

— Война с фашистским гадом потребует от нас не только храбрости и напряжения всех наших сил, но и множества продуктов — ведь наша любимая Красная Армия должна иметь все вовремя и самого лучшего качества. И, значит, мы все, товарищи колхозники, должны работать как мобилизованные, по-фронтовому!

Небольшого роста сухощавый колхозник, в кепочке, но в гимнастерке и красноармейских сапогах, с обстоятельной деловитостью хорошего хозяина перечисляет, как должны выполняться все виды работ в поле, на огороде, на ферме, в лесу, — «словом, все, что составляет наш колхозный план».

— Что говорить, дружная работка должна быть, беззаветная, — раздумчиво сказала после митинга седая женщина с голубыми серьезными глазами.

Рано утром звон артельного колокола гулко прорезает тишину, сзывает на работу, за полдень напоминает об обеде, а вечером, когда кудлатые тени старых ветел лягут поперек проселка, колхозный глашатай отпускает всех на отдых. И ни малейшего отклонения не будет от этого, заведенного более десятка лет назад распорядка трудовой жизни.

...Вдоль перронов подмосковных станций густыми шеренгами стоят люди. Празднично пестреют светлые и цветастые платки женщин. Фигурки детей и подростков мелькают среди взрослых. Сдержанный говор, сдержанные движения, будто люди не хотят нарушить торжественности ожидания. Да, они ждут поездов, которые помчат на фронт их отцов, мужей, сыновей, братьев.

Вспоминаются проводы сынов народа в гражданскую войну. Сурово, без лишних слов и вздохов, горя железным упорством и жаждой победы, шли на фронт рабочие и крестьяне — бороться за молодую Советскую Республику.

И вот опять проводы на фронт, и весь народ живой стеной вышел на широкий путь, по которому красноармейские эшелоны один за другим отправляются на фронт, обширный фронт — от Балтийского до Черного моря. Все — от мала до велика — знают и понимают, что на священные границы Родины напал враг, жестокий, коварный, вооруженный до зубов, бешеные волки гитлеровской фашистской банды. И каждый — тот, кто уходит на фронт, и тот, кто остается на его месте в тылу, будь это женщина, молоденькая девушка и даже подростки, — все, все видят перед собой кровавое лицо фашизма — убийцы народов, бесчеловечного истребителя женщин и детей...

Торжественно и спокойно провожает народ своих сынов — защитников Родины. Вот мать обнимает сына молча, с тихими слезами, прижимая к груди его русую голову.

Товарищи крепко сжимают руки друг другу.

На маленькой станции молодая жена прощается с мужем. Ее голова в белом шелковом платке лежит на его плече, руки обнимают его шею. А он торопливо и нежно гладит ее выбившиеся из-под платка пышные черные волосы, ее пылающую щеку. Боль прощания так захватила их, что они уже не в силах даже говорить...

Рядом двое других супругов наконец разъединили руки и уста, муж поднялся было на площадку вагона, но, посмотрев на женщину в белом платке, быстро спустился вниз. Он слегка дернул товарища за рукав и нежно-жалостным движением взял женщину за плечи. Она взглянула на него, будто говоря: «Понимаешь ведь!»

«Да, понимаю, понимаю, — ответил взгляд товарища, — но ведь надо идти, необходимо». И двое мужчин поднялись вместе на площадку вагона. Тот, кто только что прервал прощание супругов, смотрел на свою жену долгим взглядом, полным любви и сдержанной грусти. Вдруг он шутливо сморщил губы, будто поддразнивая, провел пальцами под глазами, словно приказал жене: «Вытри-ка, вытри слезы-то!»

И сколько видишь таких проводов, и все они так же сдержанны, так же мужественно просты. Это не только проводы близких, дорогих людей, это проводы соратников:

«Ты уйдешь, я вместо тебя, мы боремся, мы будем бить врага каждый на своем посту».

«Правда», 28 июня 1941