Йöвва — «молочная вода» в переводе с коми языка. Приток реки Вашки, которая впадает в Мезень, а та — в Белое море...

Деревня, расположившаяся у самого устья Йöввы, так и называется: Йöвнöрыс. Если перевести буквально, то получится «молочный холм, кряж», или бугор, или возвышенность...

Особой возвышенности вроде бы и не наблюдается, но кто знает, как выглядели эти места лет 150 назад или еще раньше.

На Нившере в деревне Пасвомын мне рассказывали, что берега Нившеры-реки выглядели совершенно иначе всего лишь пятьдесят лет назад!

Так и на Йöвве — многое, наверное, изменилось за те сотни лет, как поселился здесь первый человек.

В прошлом году в Йöвнöрысе отмечали 350-летие родного села. Собрались те, кто давно покинул свою маленькую родину, и те, кто недавно... И, конечно, те, кто остался и живет в Йöвнöрысе сегодня. Их немного. Но деревня не выглядит заброшенной, оставленной. Дома старые, но смотрятся вполне ухоженными.

В детстве я любила приходить в Йöвнöрыс в гости к тете Лидии (Сень Педя Лида ордö). Когда-то мы жили у ее мамы, снимали комнату, а потом отец поднял собственный дом. Жили так дружно с бабушкой Анной (Анной Николаевной Павловой), что ее родственники мне казались и нашими родственниками тоже.

Нынче в Иöвнöрыс нас привела мечта подняться в верховья реки: меня, Любу Розе и ее супруга Виталия Филипповича Цента. А помочь нам в этом взялись мой двоюродный брат Гелий Иванович Юдин и его товарищ, житель Йöвнöрыса Гавриил Леонидович Пантелеев. Звали мы их Геля и Ганя, так в дальнейшем и буду писать...

Под деревней на берегу уже наготове стояли две деревянные лодки, обе — дело рук моего родственника. Это были уже далеко не первые его работы, — на Мыдмöсе мы ходили тоже на его лодках, в первый год на большой, а на другой — поменьше и полегче он нам дал лодку...

Нынче мы собирались подняться по Йöвве почти 100 километров и, естественно, на моторах.

Один мотор был у Гани, а другой Цент привез аж из Ухты.

Погрузили мы наш скарб в две лодки, я села в Гелину, Люба с Центом — в Ганину лодку, и мы поплыли!

И это было замечательно, тем более, что нашим проводникам не очень-то и хотелось плыть: уж как только они не отговаривали нас, — и вода очень большая, и рыбы не будет, и картошка у них еще не окучена.

Но! Мы плывем! И хорошо, что вода была большая! Иначе вряд ли мы бы далеко уплыли. А тут, несмотря на то, что преодолели более семи заломов, мы в тот же вечер были уже на месте! Ганя всё удивлялся, мол, за один день мы никогда не поднимались до этих мест.

Мы с Гелей шли впереди, и первый залом нам достался. Но бензопила была у Гани, и нам пришлось дожидаться вторую лодку.

Все, наверное, представляют, что такое залом. Это когда неширокую в общем-то речку перегораживают упавшие с берега деревья. Иногда это одно дерево, а иногда и несколько... И чтобы идти дальше, надо буквально пробиваться сквозь них.

На Йöвве обычно преграждали нам путь ели, иногда о-очень толстые... Но Ганина пила совершала чудеса, она легко справлялась, казалось бы, с неподъемной работой! Было видно, для Гани такой труд не в тягость... И вообще, Ганя оказался очень жизнелюбивым, словоохотливым и приветливым человеком. У меня лично от общения с ним остались только хорошие впечатления.

А Гелю я знаю с 16 лет. Совсем юным пареньком он приехал с низовьев Вашки в наши места работать в лесопункте. Я боюсь ошибиться, поэтому не буду перечислять, кем ему только не приходилось быть.

Главное, он был и остался замечательным человеком, поэтому из всей своей многочисленной родни он для меня самый родной.

Пока мы поднимались по Йöвве, видели три моста, — от одного остались только сваи, другой — деревянный, еще как-то держался, а третий мост относительно новый был, и к нему даже дорога еще не заросла, хотя никто уже ею, кажется, не пользовался. А когда-то здесь была армейская часть, она заготавливала лес на нужды армии.

Кстати, кого только не заносило в нашу удорскую тайгу — и молдаване рубили наш лес, и болгары — эти аж 20 лет.

Из-за того, что попасть на Йöвву сейчас довольно непросто, места здешние не такие исхоженные и заезженные, как на бедной реке Мыдмöс. Но несмотря на это, с рыбой нам на Йöвве не повезло, — так! Только на уху... И то благодаря Любиной удочке, — действительно вода была всё-таки очень большой.

Однако, уже спускаясь, мы видели, как вода буквально на глазах стала падать. И на перекатах все чаще нужно было выходить из лодки, чтобы протащить ее. Было бы так при подъеме, вряд ли мы выдержали бы такие нагрузки (в основном я о себе, конечно...)

Мои друзья Люба и Цент ходят на своей «казанке» в основном только по Печоре. Поэтому, думаю, Виталию Филипповичу было непросто ориентироваться на лесной маленькой Йöвве, где и как проплыть, — обратно мы возвращались без Гани и Гели. Они спустились домой раньше нас.

А спускаться оказалось не проще, как могло показаться: и вода сильно упала, и фарватер реки сложнее определить сверху, чем снизу... Оказывается!

Но мой скромный опыт спусков по Мыдмöсу, по Пижме, по Тобышу, по другим лесным рекам не раз помог обойти «узкие» места и на этот раз.

Однако однажды нас всё-таки хорошо «отметелило»...

Обычно перед теми местами, где было трудно определиться с нужным направлением, мы останавливались. И на этот раз тоже решили остановиться.

Увы, Виталий Филиппович остановил лодку слишком близко к перекату. Нос лодки уткнулся в гальку, а хвост с тяжелым мотором протащило на стремнину переката!.. И мы этим хвостом прилично зачерпнули воды.

Хорошо, что у нас с Любой был уже подобный опыт на Мыдмöсе. Насколько могли быстро, мы сошли на гальку и давай подтягивать лодку. Виталий Филиппович тоже вышел из лодки, но как оказалось, не с той стороны! И лодка с тяжелым мотором на течении стала буквально заваливать его под себя.

Позже он скажет, что мы с Любой спасли его, подтащив (сколько смогли) лодку с грузом, с водой до краев (в хвосте!) и с мотором на мысок...

Быстро всё выгрузили, убрали воду, спустили пустую лодку на спокойное течение с другой стороны мыска и снова загрузили... слава богу, что вода заполнила только хвост (нос был задран на гальке) и вещи почти не промокли, тем более, что они в рюкзаках были в целлофане...

Но вода всё равно достала нас не снизу, так сверху! Мы были в дороге четыре дня и в день приезда нас изрядно пополоскало, в остальные дни нам повезло, они были солнечные, без дождей... Но в последний день мы дважды приняли настоящее боевое крещение настоящими грозами, ливнями...

* * *

С Виталием Филипповичем в йöввинском походе вышла еще одна незадача: мы его чуть не потеряли.

Сидели у какого-то залома (бывшего, уже мы здесь прошлись с Ганей), прежде чем спускаться дальше, ждали Любу. Она, как обычно, шла пешком... по реке или вдоль реки...

Виталий Филиппович забеспокоился, что ее долго нет, и пошел встречать. Встретил. Взял нехитрый улов и пошел обратно к лодке.

Я сидела у лодки, ловила у залома каких-то малоизвестных мне рыбок, — то ли ельцов, то ли подъязков, то ли сорожек...

Ганя сказал: «Увидите сорогу, кидайте в лес, чтобы не засоряли Йöвву». Я так и делала иногда...

Пришла Люба. Спрашивает, где Цент. А я спрашиваю: «Разве не с тобой?»

Тут-то и выяснилось, что Цент давно уже должен был вернуться.

За два часа, пока мы были в неведении, о чем только не передумали... Кричали, костер разожгли — думали, может, на дым выйдет... Ни звука в ответ.

Люба говорит: надо отпустить ситуацию... Иначе мы тут с ума сойдем.

Я не знала, как отпускается в таких случаях «ситуация», поэтому иногда еще пыталась кричать, но сел голос.

Люба решительно перешла речку, чтобы подняться на высокий противоположный берег. И покричав там, слава богу, через некоторое время услышала в ответ крик Цента...

После Виталий Филиппович рассказывал, что он заплутал, обходя по берегу маленькое озерко.

А я вспомнила, как Ганя совершенно серьезно в первый же вечер у избушки предупреждал, чтобы мы не заходили далеко в лес, потому что он тут особенный — очень легко можно заблудиться.

Цент, оправдываясь, сказал, что не слышал этого предупреждения. А вроде сидели рядом...

Но, слава богу, все наши приключения закончились хорошо.

К тому же Ганя приплыл за нами, не выдержал, а вдруг что с нами случится, — не простит себе...

В его избушке попили чайку и отправились в дальнейший путь: предстояло проплыть еще 25 километров... Немало! Тем более, что вода упала еще больше, а перекатов и тут хватало.

Но с Ганей мы легко их преодолели и к половине восьмого вечера добрались до Йöвнöрыса.

Затопили баню, погрелись (дождь был теплый, но все же к вечеру продрогли в мокрой насквозь одежде), вещи оставили сушиться в бане, а наутро стали собираться в дорогу: Люба с Центом в свою Ухту, а я — в Сыктывкар...

Кстати, совсем забыла упомянуть о том, что на обратном пути нам-таки встретился один залом!

Ганя говорил, что такое возможно. Вот, говорит, убираем сейчас, а будем возвращаться, может быть, снова придется убирать.

Весь спуск я боялась больше всего именно этого. Ведь теперь у нас не было Гани с его бензопилой.

Правда, был Гелин топор. Поэтому на всех стоянках я опасалась, что мы оставим его где-то, и следила, чтобы топор оказывался на своем постоянном месте — в носу лодки...

И когда я уже почти забыла думать о возможном заломе, тут-то он и нарисовался...

Это была могучая ель, свалившаяся в воду явно после того, как здесь уже до нас проплыли Геля с Ганей.

Но Виталий Филиппович справился с препятствием быстро. Помогло то, что верхушка ели состояла из трех стволов, не таких толстых, как само дерево. И одну за другой Цент срубил все три «головы» зеленому «Змею-Горынычу»...

Ура Центу!

* * *

Надо признаться, путешествие на Йöвву было моей навязчивой прихотью. Дело в том, что много лет назад мы уже предпринимали попытку попасть на эту речку с Мезени... Только вот теперь я теряюсь в догадках: на какую из рек? На Вашкинскую или Мезенскую Йöвву? Оказывается, их две!

В тот раз нас было четверо, и прошли мы от лесовозной болгарской дороги (от Сима) пешком километров около десяти до охотничьей избы по проторенной тропе. В избе и обнаружили, что в Усогорске забыли карту, по которой собирались дойти до Йöввы. Но всё же приняли решение идти дальше. Однако вскоре тропа стала буквально «испаряться» из-под ног, а вскоре мы ее и вовсе потеряли. Поплутали, потолкались в округе и решили вернуться к избе, а оттуда и на Мезень.

Хорошо, на Мезени нам больше повезло и с рыбой, и с погодой... есть о чем вспомнить, я уже об этом писала в одной из своих книжек.

А вот Йöвва с тех пор так и осталась нереализованной мечтой. И когда зимой заехал ко мне в Сыктывкаре мой брат Геля и восхищенно рассказывал о своей первой поездке на Йöвву, тут моя старинная мечта снова и зашевелилась в моей душе странника.

А Люба даже взяла отпуск за свой счет на десять дней, чтобы побывать на Йöвве!

Можно сказать, я в какой-то степени воспользовалась ее страстью к рыбалке, уговорила принять участие в Ёртомском празднике книги, чтобы затем подняться по Йöвве... И когда наша поездка чуть не сорвалась, я, конечно, расстроилась не меньше Любы. А они с Центом? На своем ходу добрались до Ёртома и теперь вернуться не солоно хлебавши?!

Вода в Вашке и впрямь была очень еще большая! И на Йöвве тоже. Но мы уже решили, что всё равно хотим на Йöвву, и уговорили-таки наших провожатых! Даже если вообще ничего не поймаем, никаких претензий они от нас не услышат — при любом исходе... Но «енмыс абу тюни»... Есть такая поговорка у коми (прости, Господи!), что означает в широком смысле: Бог всё видит... Он увидел, как мы стремились на Йöвву и одарил нас всем, чем можно было одарить: и хорошими попутчиками, и погодой хорошей, и хорошей водой, и хорошей рыбой (спасибо и за то малое, что нам перепало...) А самое главное, мы вернулись живые, не больные, хотя назвать поездку просто экстремальной — это еще слабо будет сказано...

Я представляю, как много людей, прочитав об этом, скажут: «Ну и зачем вам это надо было?»

Так ведь если бы не надо было, разве бы поехали?!