Мы не стремились быть оригинальными. А потому все шло по раз и навсегда заведенному распорядку. Сразу же после выпускного вечера всем классом отправились на Красную площадь, потом прошли вдоль набережной Москвы-реки и добрались до Нескучного сада, там и уселись, кто на скамейках, кто прямо на земле.

Быстрая летняя ночь тает на глазах. Шелестят ветви деревьев, внизу темнеет Москва-река. А небо по-ночному мглистое, еще покрытое нетяжелыми облаками, и только где-то вдали, за Каменным мостом, чуть сквозит клочок света. Скоро должно взойти солнце, а мы все хотим дождаться солнца, чтобы настало утро, чтобы кругом разлилось тепло...

Мы — это восемнадцать. Десять ребят, остальные девочки. И с первого класса все вместе.

Виктор Селиванов предложил:

— Давайте каждый год в этот день приходить сюда, в Нескучный сад...

— В котором часу? — спросила Маша Аверина.

— Договоримся, — ответил Виктор.

У него маленькое, твердо очерченное лицо, короткий нос, крупные губы. Если разглядывать каждую черту по отдельности, ничего ровным счетом особенного, а все вместе, по-моему, красиво. Очевидно, есть какая-то не всем понятная, не во всем разгаданная гармония черт.

Я влюблена в него, а он любит Катю Стружкину. И Катя любит его. А я все равно ничего не могу с собой поделать. О чем бы ни думала, все связываю с Виктором. Когда читаю стихи Блока или Есенина, представляю себе Виктора, и заучиваю наизусть пословицы, в которых говорится о том, что даже самая безответная любовь — счастье, хотя, сколько ни пытаюсь, все-таки не чувствую себя счастливой оттого, что я люблю, а он нет.

Катя сидит неподалеку от меня. Задумчивая, темные волосы подвязаны ленточкой, некрасивая, но для Виктора, должно быть, в целом мире нет никого красивее Кати. Она — лучший математик класса, все учителя пророчили ей блестящее будущее, и она собирается поступить в университет.

Многие у нас полагали, что они вместе пойдут учиться на мехмат, она и Виктор, но он передумал. Он решил быть врачом-хирургом, у него большие красивые руки и лоб мыслителя. Или мне это просто кажется, потому что я люблю его?

Помню, когда я училась в седьмом классе, я играла в волейбол на школьном дворе, поскользнулась, упала, разбила коленку о камень. Виктор подбежал ко мне, тут же раздобыл где-то бинт, наложил тугую повязку на коленку, и потом, когда я лежала дома, он навещал меня и сидел возле моей постели, и я мечтала подольше болеть, чтобы он каждый день навещал меня...

Виктор дружит с Вадимом Беловым. Вадим собирается, как и Катя, поступить на мехмат. В течение трех лет он уже раз пять менял свое решение, то собирался в архитектурный, то в геологоразведочный, то на географический факультет, а потом вдруг решил на мехмат, и больше никуда.

Правда, Сема Гридин утверждает, что Вадим еще не раз передумает и неожиданно для всех возьмет да поступит в балетное училище, что ли, с него все станет.

Сам Сема собирается работать. Зимой у него умер отец, осталась мать и двое младших. Сема решил до армии пойти работать на завод «Красный пролетарий», а в будущем, если все пойдет хорошо, поступить учиться на вечернее отделение машиностроительного института.

Я люблю моих друзей, конечно, в Виктора я влюблена, тут дело другое, а все остальные для меня — ну, совсем как родственники.

Люблю я и Костю Вавочкина, а он влюблен в меня. Это знают все, впрочем, Костя и не пытается скрывать. Однако я отношусь к Косте по-товарищески, а он начиная с шестого класса по нескольку раз в год предлагает мне выйти за него замуж. Я смеюсь в ответ, а он не отстает.

Костя — умелец. Все может, о чем бы его ни попросили: починить радиоприемник, дверной замок, велосипед, пишущую машинку, счетчик, водопроводную трубу. Посвистывая, откровенно наслаждаясь своим умением, он берется за что угодно, и мастерит, исправляет, чинит, и все у него получается красиво, легко, быстро.

Я уверена, он будет инженером, очень хорошим мастером своего дела. Костя часто говорит мне:

— Давай пойдем вместе в станкостроительный...

Я не хочу в станкостроительный, я ничего не понимаю в технике, вот если бы меня приняли в театральное училище...

А Костя говорит:

— Куда ты, туда и я.

Что с ним поделаешь?

Поднялся ветер, стало холодней, потянуло речной свежестью.

И в самом деле, рассвет недалек. Все ярче, все просторнее становится далекий клочок света, он растет, ширится и постепенно захватывает собой все небо.

И вот наконец утро. Еще робкое, трепетное, но уже готовое расцвести. Медленно, неотвратимо проклевывается слабый луч солнца, еще немного, и вот уже розовый, теплый, законченно круглый шар выкатывается на небо, и облака отступают перед ним, а он победоносно плывет все выше, заглатывая все новые небесные просторы, и сразу становится блаженно тепло, и мы, словно подсолнухи, поворачиваем лица к солнцу и молчим, то ли оттого, что неохота говорить в такое утро, то ли от счастья видеть солнце...

Я лежу на траве, закинув руки за голову. Гляжу в небо. Какая высокая, чистая, без единой помарочки синева, какой теплый и сильный свет падает на мое лицо сверху!

А кругом в траве все живет, дышит, стрекочут кузнечики, торопливо пробегают муравьи, божья коровка старательно карабкается по упавшему на землю листу, кажется, слышно, как растет трава, как медленно распускаются маленькие, тонкие ростки...

Я закрываю глаза. И такой глубокий, ни с чем не сравнимый покой охватывает меня, и ни о чем я не жалею, даже о том, что Виктор любит не меня, а Катю, пусть его любит...

Я обвожу взглядом знакомые родные лица. Я не знаю, о чем они думают, знаю одно — все хотят быть счастливыми, все, все...

Хорошо, если бы сбылись наши желания, и Виктор стал бы врачом-хирургом, а Костя инженером, и Семе нетрудно было бы учиться и работать, и Катя стала бы звездой мехмата, и чтобы я позабыла о первой своей неудавшейся любви. Впрочем, нет, все равно не позабуду. Не смогу.

Множество мыслей переполняет меня, я чувствую себя счастливой, несмотря ни на что, несмотря на то, что Виктор садится возле Кати, а не возле меня. И все равно я счастлива, кругом собрались мои друзья, и школа уже далеко-далеко, и впереди дороги, какие хочешь, выбирай любую, и мы молоды, здоровы, сильны. Как хорошо, ах, до чего же хорошо жить!..

Было это двадцать второго июня сорок первого года, ранним утром...