Вход   Регистрация   Забыли пароль?
НЕИЗВЕСТНАЯ
ЖЕНСКАЯ
БИБЛИОТЕКА


рекомендуем читать:


рекомендуем читать:


рекомендуем читать:


рекомендуем читать:


рекомендуем читать:


Назад
Любезная Карина

© Соколова Ингрида 1981

Их всюду видели втроем. За рулем обычно сидела жена профессора — Мальвина. Ее, самое малое, восемьдесят килограммов не умещались на сиденье «Жигулей» и претендовали еще на половину соседнего места. Сам профессор, долговязый и тощий, сидел съежившись, прижавшись к дверце и неловко подобрав длинные ноги. А сзади, удобно устроившись посреди дивана, ехала Карина — маленькая, грациозная, с выкрашенными в голубой цвет волосами, похожая на верткую серебристую рыбку.

С недавнего времени друзья и знакомые стали встречать эту женщину неопределенного возраста вблизи профессора — сперва на домашних вечеринках, а после покупки машины она всегда оказывалась третьим ездоком, куда бы ни направлялся профессор: в больницу, поликлинику, с визитом к тяжелобольным, на дачу, на концерт или просто на прогулку.

Однажды в компании жена одного из врачей, не сдержав любопытства, спросила профессора:

Простите, а кто такая Карина? Вы собираетесь взять ее в ассистентки?

Милый, любезный человек. Недавно лишилась супруга. И мы с Мальвиной пытаемся скрасить ее одиночество. Хотя бы на время...

...В те дни, когда ее муж, подполковник запаса, внезапно заболел, Карина не на шутку испугалась. Если Петер умрет, пенсии она не получит. Для своих сорока пяти лет она прекрасно сохранилась, потому что никогда не утруждала себя заботами и тяжелым трудом. В начале войны их с матерью эвакуировали в Среднюю Азию. Продолжать там учебу она не захотела, отговариваясь плохим знанием русского языка. До войны успела окончить среднюю школу, делать ничего не научилась и считала, что это дает ей право жить на материнских хлебах, не испытывая угрызений совести. Однако в чужом городе сидеть дома ей скоро надоело, а главное — хлеб ее матери оказался очень уж скудным. И Карина пошла работать санитаркой в тот военный госпиталь, где ухаживала за ранеными ее мать.

Она обладала ловкими руками и очаровательной улыбкой. Нравилась фронтовикам. Как ни странно, одним из источников ее привлекательности был ломаный русский язык. Уже говоря достаточно хорошо, Карина очень скоро поняла, что ее пациентам нравятся смешные и трогательные ошибки, какие она допускала, буквально переводя латышские слова на русский, и она стала специально коверкать язык и придумывать такие обороты, которые вызывали в палате если и не бурный смех, то хотя бы улыбки. «Чудесная девочка», — думали о ней раненые, после окопной грязи жаждавшие чего-то чистого, ясного, по-семейному теплого.

А чудесная девочка помимо языковых экспериментов занималась еще и тщательным изучением своих подопечных. Рядовые бойцы, пусть пригожие, молодые и не очень серьезно раненные, во всяком случае те из них, кому будущее не сулило инвалидности, ее не интересовали. Она прекрасно помнила, как мать всю жизнь бедствовала, живя на зарплату отца-трамвайщика; для себя она такой жизни не хотела. Война казалась бесконечной, дороговизна достигала фантастических размеров, за гроши, что получала санитарка, немыслимо было купить такую одежду и обувь, каких требовала красота девятнадцатилетней девушки. Выручить Карину могло только выгодное замужество: муж-офицер высылал бы ей с фронта свой денежный аттестат, давал бы возможность пользоваться и другими привилегиями. Конечно, самое лучшее — найти какого-нибудь интенданта, чьей жизни во втором эшелоне не угрожала бы опасность: обеспечивая всяким добром войска, он не забывал бы и о своей жене.

К сожалению, деятелей фронтового тыла среди раненых не отыскалось. В палате лежали, прыгали на костылях или ковыляли, придерживаясь за стены, те, кто уже однажды, а то и дважды и трижды побывали в самом пекле. К ним принадлежал и командир батальона Петер, тридцатилетний капитан, у которого в спине и ногах оставалось множество мелких осколков. Карине он показался легкой добычей, но уже при первой «разведке» она наткнулась на упорное сопротивление: Петер слыл убежденным холостяком. Карина отступила, но лишь на время. От кого-то она унаследовала умение неплохо разбираться в психологии людей, но вряд ли от отца, никогда не уделявшего внимания настроениям его ближних. Карина принялась следить за тончайшими оттенками в поведении капитана. Пусть наивные взгляды и болтовня на него не подействовали. Не произведет ли впечатление забота и самоотверженность? На таких, как он, много испытавших и переживших, можно повлиять, скажем, при помощи умеренного героизма, ну, например, сдать сотню-другую кубиков крови, чтобы назавтра появиться в палате с заметно побледневшим лицом и синими тенями под глазами. А если кто-нибудь начнет жалеть ее, отмахнуться: «Стоит ли говорить... Вы больше крови пролили!»

Тем военным летом маленькая санитарка Карина еще не знала, что такое тактика и стратегия. Но психологические способности и интуиция, этот дар небес для женщины, не подвели ее. Позже, после войны, она, став женой офицера, жила с мужем в военных городках, и тогда нередко стала слышать о тактике и стратегии. Но Карина не собиралась постигать военную науку. Там, в госпитале, она стихийно приняла на вооружение такое без промаха действующее оружие, как чисто внешние, показные — ну и что с того, попробуй разберись! — самоотверженность и заботливость.

Она прожила с Петером двадцать пять лет. Он оказался настоящим спартанцем, вещи его не интересовали, к своей военной карьере он относился равнодушно. Карина разрывалась между необходимостью постоянно укреплять репутацию женщины, всегда готовой помочь соседям, бесконечно заботливой к мужу, и стремлением урвать кое-что для себя, захапать присмотренное при набегах на магазины. Учиться дальше она не захотела, специальности не приобрела. В кругу друзей ее считали медсестрой, оставившей здоровье во фронтовых госпиталях. Правда, при Петере она о болезнях не заговаривала: он-то знал, что здоровью ее ничто не грозит, временами он словно видел ее насквозь и гримасой встречал ее замечания и суждения или же отворачивался, когда она намеренно близко, задевая его телом, проходила мимо. Его проницательный взгляд пугал Карину, однако главным для нее было преодолеть страх за будущее, копить ценности, нравилось это мужу или нет. Вот чего ей не удалось, так это уговорить его купить машину... Неожиданно никогда не жаловавшийся на усталость или боль Петер свалился в сердечном приступе. Пару лет он получал пенсию. Потом случился второй инфаркт. И Карина поняла: мужа надо спасать, иначе с накопленным добром придется исподволь расстаться. Еще больше страшило одиночество: вряд ли удастся в ее возрасте заполучить нового мужа.

Чтобы спасти Петера, она стала добиваться консультации у профессора Вардауниса. Не сумев прорваться к нему в клинике, Карина поехала на дом и обильными слезами так разжалобила его жену Мальвину, что профессору было приказано немедленно садиться в машину и ехать осмотреть больного.

«Жигуленок» был только что куплен, блестел и сверкал как игрушка, и расплывшаяся, увядшая Мальвина, совсем не заботившаяся о своей внешности, даже за руль севшая в стоптанных туфлях, совершенно не годилась на роль хозяйки такой прекрасной вещи.

Петер умер. Профессор, известный как человек гуманный и деликатный, чувствовал себя в чем-то виноватым и ходил подавленный.

— Вы могли бы его спасти… — сказала Карина, хотя она-то знала, что у Петера, со всеми его ранениями, не было иного шанса выжить, как только чудо, а чудеса и в медицине происходят не часто.

Но Карина, заметив, что в ее присутствии профессор выглядит словно наказанный мальчишка, сделала все, чтобы углубить его сознание вины. А еще она постаралась всеми возможными способами добиться, чтобы профессорская чета постоянно испытывала к ней благодарность и даже некоторую от нее зависимость.

Как полководец у карты, Карина до мелочей продумывала каждый последующий ход. Одной из первых операций был обмен квартиры. Ей повезло: менялись соседи профессора. Карина немедленно этим воспользовалась, получив к тому же в качестве компенсации кое-какие деньги, а главное — поселившись прямо напротив Вардаунисов. Отныне, совершая рейды по магазинам, она стала предлагать то-се и Мальвине — дефицитные продукты, обувь, белье. Она всячески сострадала супруге профессора, бедняжке, на которой лежало все: кухня и пишущая машинка, телефон и автомобиль, а излишний вес приносил страдания чисто физические: одышка, нездоровье, вечная усталость. Что с того, что купленные ткани Мальвине не шли, их горизонтальные полосы делали ее еще более широкой и коренастой. Не может же Карина сделать толстуху привлекательной женщиной, такой как она сама!

Затем Карина завоевала кухню, правду говоря — просочилась туда, прокралась «троянским конем».

Меню у нее было тщательно продумано, и она чувствовала себя победительницей, когда профессор, с аппетитом съев приготовленное ею блюдо, хвалил и еду, и повариху.

— Но это лакомство, вероятно, секрет фирмы? — уписывая жаркое, интересовался ублаготворенный профессор.

— Да, я сама это придумала. Покойному очень нравилось... — и по щеке Карины сползала большая слеза. — Только к нему нужен глоточек коньяку, тогда вкус делается еще лучше. Если вы не возражаете, профессор, я вчера разбирала стол мужа и случайно обнаружила непочатую бутылку «Камю»...

Находясь в прекрасном расположении духа, можно ли противиться искушению? Карина налила супругам по большой рюмке, а себе — наперсточек.

— Нет, нет, — не поддалась она на уговоры. — Пригублю только ради компании, а вообще я совсем не пью, — и она смущенно потупилась.

Стыдливость, девическое смущение — тоже не последние средства воздействия. Когда к Вардаунисам приглашали гостей, Карина занималась стряпней на кухне, и ее приходилось долго уговаривать, прежде чем она присаживалась к столу. Садилась она всегда рядом с Мальвиной, и тогда даже совершенный тупица мог невооруженным глазом увидеть, насколько Карина превосходит профессоршу.

Принятие пищи превратилось в доме Вардаунисов в своего рода маленькие празднества; профессор не скрывал, что ему по вкусу и красиво накрытый стол, и разнообразие блюд.

— Теперь я за столом отдыхаю, — с улыбкой признавался он.

Улыбалась и Мальвина: ей было хорошо, раз хорошо было мужу.

«Чудесно! — торжествовала Карина. — Только терпение, главное — не торопиться. Семь раз отмерить — и лишь тогда отрезать!»

От какого-либо вознаграждения за свои услуги она, разумеется, отказывалась, заставляя супругов испытывать еще более глубокую благодарность. Мальвина подносила ей дорогие, но безвкусные подарки. И вот однажды сам профессор, сам Язеп Вардаунис привез ей из заграничной командировки настоящее замшевое пальто.

— На твою фигуру, Мальвина, не было, — оправдывался он, но жена и не думала обижаться. Напротив: наконец-то они хоть как-то отблагодарили Карину! А Карине представился случай нежно поцеловать профессора — так, чтобы он почувствовал, как гладка и нежна ее щека, как пахнут волосы, как тепла шея.

И когда она, чуть-чуть играя в благодарную девчушку, прижалась к чужому мужу, Мальвине вдруг показалось, что крохотная рыбка прилипла к киту: их так и зовут — «прилипалами», об этом Мальвина читала в журнале «Вокруг света». Но это ее не беспокоило. Язеп, известный ей со школьной скамьи, никогда не позволял себе ничего такого, а теперь, в шестьдесят лет, не позволит и подавно.

Немало труда пришлось затратить Карине, чтобы одолеть курсы шоферов: знания никак не укладывались в ее маленькой головке. Но она очень старалась, так как умение не только хорошо водить автомобиль, но и сделать при случае несложный ремонт занимали видное место во взлелеянном ею великом плане на будущее.

— Мальвина водит слишком неуверенно, — как-то намекнула она профессору. — От этого недалеко до аварии.

— Меня ее езда устраивает, — спокойно ответил профессор.

«Ты еще увидишь, что значит настоящая женщина за рулем, — подумала Карина. — И поймешь разницу! Только ездить мы будем на новой «Волге», она тебе полагается по рангу!»

Этих людей, профессора и Мальвину, она не понимала. Он отказывался от подношений, что предлагали благодарные больные, она собственноручно делала даже самую грязную домашнюю работу. А как спешили они друг к другу — как два вырвавшихся из класса школьника, находящиеся во власти первой романтической любви! Такой любви Карина не признавала, да и не понимала тоже. Опасаясь насторожить, а главное — напугать профессора, она однажды все же не удержалась:

— Что привлекает вас в Мальвине? Она же...

— Вы хотите сказать — неказиста? Напомню вам слова Чехова: «Каждый из нас любит самую прекрасную женщину на свете!»

Чехов Карину не интересовал. Она хотела разобраться в психологии профессора Вардауниса и найти его ахиллесову пяту.

И тут случилось нечто, значительно ускорившее ход событий.

Мальвина легла в больницу. Она, наверное, относилась к тому же сорту людей, что и подполковник Петер, и никому не жаловалась на свои недомогания. Даже муж, столь опытный врач, живший бок о бок с ней, ничего не заметил. Уходя на операцию, она в прихожей проговорила: «Прошу вас, любезная Карина, позаботьтесь о профессоре. Он как ребенок. А если тебе, Язеп, что-то понадобится, попроси, не стесняясь, Карину. Зная, что ты под таким прекрасным присмотром, я смогу лечиться спокойно». И она действительно спокойно отправилась сражаться за свою жизнь.

Лето выдалось жаркое. Профессор любил менять рубашки ежедневно. И Мальвину, когда он навестил ее, привело в волнение крохотное пятнышко на манжете. «Попроси же любезную Карину», — напомнила она. И снова: «Попроси же нашу любезную Карину накрахмалить докторскую шапочку, она не откажет...»

Карина не отказывалась ни от чего: выстирать, накрахмалить, отнести больной передачу. За рулем «Жигулей» она теперь чувствовала себя уверенно, просто ощущала, что полным ходом приближается к намеченной цели. Исходные позиции были уже заняты, оставалось лишь надежно обеспечить тыл. Пожалуй, пришла пора, когда можно позволить себе быть более откровенной: не надо обладать особой проницательностью, чтобы видеть, что профессор удовлетворен своим шофером, своей кухаркой, своей экономкой, своей...

Когда атакующий подступает вплотную к объекту штурма, он может на миг утратить бдительность. Увы, именно такая беда и случилась...

Карина время от времени навещала Мальвину в больнице, приносила красивые цветы, и после ее ухода Мальвина всегда говорила соседкам по палате: «Какой любезный, заботливый, самоотверженный человек! Ради нас с мужем страдает в городе в такую жару!»

— Слишком уж любезна, — скептически заметила одна. — Не люблю таких.

А Мальвину внезапно озарило: Карина больше не называла ее мужа профессором, просто Язепом. Однажды у нее очень естественно вырвалось: «Мы с Язепом решили...»

— Что значит — вы с Язепом? — не поняла Мальвина. Ведь решать в их доме могла только она с Язепом.

— Ну, вы же болеете, — тряхнула только что подстриженными волосами Карина; французская прическа делала ее намного моложе, а свалявшийся перманент Мальвины являл собой образец старомодности. Бедная Карина не поняла, какой неверный шаг сделала, не сообразила, что утратила бдительность за секунду до решающего часа. Такой прекрасный психолог, но вот не сообразила, и все тут!

Мальвина сказала:

— Я здорова и скоро вернусь домой.

— Выписывайтесь, дорогая, и чем скорее, тем лучше, — посоветовала соседка по палате, не жаловавшая чересчур любезных.

Но Мальвина не выписалась; внезапно она почувствовала себя хуже, сопротивляемость у нее снизилась, и выздоровление затормозилось. Потому что в тот же самый вечер профессор, на минутку заглянувший в палату, выглядел очень занятым и нетерпеливо ерзал на стуле. И у него тоже вырвалось: «Мы с Кариной... мы хотим поспеть в Дзинтари на концерт, а потом выкупаться...»

Мальвина откинулась на подушку, и он понял, что сказал лишнее: как врач, он не мог не понять этого. Но подобное случалось с ним впервые. Не найдясь, что еще сказать, он медленно встал и, потупившись, вышел из палаты.

— Вашей жене хуже, — сказал ему в коридоре молодой врач без ученой степени, один из тех, кто еще испытывал боль, если больно было его пациентам.

— Знаю, — не останавливаясь, буркнул профессор.

Мальвина могла сколько угодно называть себя слепой и бичевать упреками, словно плетью. Но была ли она виновата в том, что так легко сдала свои позиции и позволила врагу овладеть крепостью без потерь? Даже большие полководцы свято верили, что линия Мажино неприступна; не потому ли в военном искусстве столь значительна роль хитрости и той самой тактики и стратегии, с которыми Мальвине вовсе не приходилось сталкиваться в ее безмятежной жизни. Они с Язепом просто не были готовы сопротивляться обходному маневру, не хотели верить, что хитрость может иметь сколько-нибудь серьезное значение и что такое милое, маленькое, грациозное создание может скрывать дьявольский замысел.

И эта вера, слепая и наивная, вера в порядочность и сердечную щедрость всех людей, сделала их беззащитными, как детей.

Мальвина лихорадочно перебирала в памяти прошлое. Разве можно просто так взять и зачеркнуть всю долгую, проведенную вместе жизнь? Сможет ли Язеп сказать: «Мальвина, нам надо разойтись», или: «Без Карины я не могу!» Да, приплывает такая рыбка, которой нечего терять... Пока живут киты, живы и прилипалы. Но Язеп, Язеп...

А что Язеп? Он спустился в вестибюль больницы, а молодой врач шел за ним по пятам.

— Я охотно выписал бы вашу жену, — сказал он, — все то же самое она может получить и дома. А у меня есть одна санитарка, которая не прочь подработать в качестве домашней сиделки.

Профессор словно не слышал. Сквозь стеклянную дверь он увидел, как подъехала его машина. Карина трижды коротко просигналила — так было условлено. Но сигнал этот почему-то рассердил профессора: здесь, рядом с больными, он звучал слишком громко и вызывающе.

Профессор продолжал сидеть на кожаном диване, белый чехол которого за долгий день основательно измяли посетители. Это тоже вызывало чувство досады. «А этот, что лечит Мальвину, — у него разве не нашлось другого дела, как стоять здесь и молча ожидать чего-то?» Он сердито сказал:

— Коллега, передайте той даме, чтобы она поставила машину в гараж — я никуда не поеду. — И походкой утомленного человека стал подниматься на второй этаж, где находилась палата Мальвины.

© Соколова Ингрида 1981
Оставьте свой отзыв
Имя
Сообщение
Введите текст с картинки

рекомендуем читать:


рекомендуем читать:


рекомендуем читать:


рекомендуем читать:




Благотворительная организация «СИЯНИЕ НАДЕЖДЫ»
© Неизвестная Женская Библиотека, 2010-2024 г.
Библиотека предназначена для чтения текста on-line, при любом копировании ссылка на сайт обязательна

info@avtorsha.com